Страницы:  2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33
 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65
 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 | 82 | 83 | 84 | 85 | 86 | 87 | 88 | 89 | 90 | 91 | 92 | 93 | 94 | 95 |

«Несмотря на то, что Айвазовский писал все моря: Средиземное у берегов Канн и Афин, Атлантический океан у Биаррица, Черное море занимает главное место в его творчестве. Оно — самое близкое его сердцу».
Эта выставка была отмечена и русской прессой. В статье, напечатанной в журнале «Гусляр», в частности, говорилось: «Выставка картин И. К. Айвазовского в Париже высоко подняла значение русской живописи в глазах французов. Почти все значительные парижские газеты отозвались с величайшими похвалами о произведениях нашего знаменитого мариниста и признали, что у них нет и не было достойного ему соперника в морской живописи. ...Появились обстоятельные критические статьи, в которых сделана верная оценка особенностей дарования Айвазовского, ставящих его, как художника-поэта, чрезвычайно высоко между живописцами всех стран.
Президент республики, посетивший выставку вскоре после ее открытия, горячо и неоднократно выражал свои восторги перед картинами, благодарил художника, а через несколько дней прислал ему знаки командорского креста «Почетного легиона»—награда, высоко ценимая французами и редко жалуемая представителям искусства».
И на склоне лет, как и в молодости, Айвазовский много раз утверждал славу русского искусства на Западе. Он был его ярким представителем.
Вот как определили значение творчества Айвазовского выдающиеся критики второй половины XIX века В. В. Стасов и И. Н. Крамской. Стасов писал: «Маринист Айвазовский по рождению и по натуре своей был художник совершенно исключительный, живо чувствующий и самостоятельно передающий как никто в Европе, воду с ее необычайными красотами...»
Крамской, подводя итог пятидесятилетней деятельности И. К. Айвазовского, в одной из своих статей писал: «Айвазовский, кто бы и что бы ни говорил, есть звезда первой величины во всяком случае, и не только у нас, а в истории искусств вообще».
Наступила глубокая старость, но это не отразилось на трудоспособности Айвазовского.
В 1898 году он за десять дней написал громадную картину «Среди волн». На картине нет ничего, кроме бушующей стихии. Волны в яростном движении набегают одна на другую, кипят, клокочут, гребни их покрыты пеной; над ними нависли грозовые тучи, и только луч солнечного света, прорезав мглу, озарил радужным  блеском  вершины огромных волн.
Айвазовский писал любимую стихию, он писал вдохновенно, работа у него спорилась и протекала быстро и легко. Картина выполнена уверенной рукой большого мастера. Послушная кисть клала краску на холст так, как это подсказывали опыт и чутье художника. В картине нет никаких следов труда, написана она с легкостью, доступной только великому мастеру. Несмотря на огромные ее размеры—12 квадратных метров, она была написана быстро, тем же присущим художнику импровизационным методом. В этом методе работы, как уже подчеркивалось, — сильная сторона мастерства Айвазовского. Но в нем таились возможности больших срывов, о чем хорошо знал и со свойственной ему прямотой говорил сам художник: «Я должен признаться с сожалением, что слишком рано перестал изучать природу с должною, реальною строгостью, и, конечно, этому я обязан теми недостатками и погрешностями против безусловной художественной правды, за которые мои критики совершенно основательно меня осуждают. Этого недостатка не выкупает та искренность, с которою я передаю мои впечатления, и та техника, которую я приобрел пятидесятилетнею неустанною работою».
Айвазовский всегда стремился к правдивому изображению природы. Он указывал: «Идеализация живой природы есть крайность, которую я всегда избегал в моих картинах, но поэзию природы всегда чувствовал, чувствую и стараюсь передать ее моею кистью. Обаяние лунной ночи, нега ясного заката, ужас, нагоняемый на душу бурей или ураганом,— вот те чувства, которые вдохновляют меня, когда я пишу картины».