| |
Тополя. Бахчисарай. 1927 125х89 Холст, масло.
Государственная Третьяковская галерея
После ранних натюрмортов Куприна эта картина выглядела настоящим откровением. В ней звучало радостное, взволнованное приятие художником красочной картины природы, захватывающей своей яркой жизнью. Непосредственные впечатления от пейзажа одухотворяли это произведение. После натюрмортов особенно бросалось в глаза увлечение художника динамической движущейся картиной жизни.
Композиция картины строилась уходящими в глубину и вверх ступенями. За мягкими массами зелени первого плана, над тяжелыми геометрическими формами домиков, на фоне гор с их размеренными ритмами, возносились силуэты тополей. Они вырастали подобно струям фонтана, бьющим вверх, и движение это, теряя силу на излете, завершалось мягкими очертаниями вершин, а затем как бы вновь возвращалось вниз. Мелкие, дробные пятна облаков вплетались в эту полную внутренней трепетности картину природы. Куприн с увлечением рассказывал о том, что он увидел в южной природе, учил видеть в ней то, что мог бы не заметить и не почувствовать невнимательный наблюдатель. В его глазах и горы, и тополя, и небо с облаками становились единой материальной средой, охваченной единой жизнью. И в самой живописи, в приемах письма художник заставлял зрителя воспринять эти свои представления. Верхушки тополей не просто были написаны на фоне неба, они были окружены массой неба. Мазки красок светлых желтоватых оттенков, которыми Куприн писал вечереющее небо, обходили вокруг очертаний тополей, как бы описывая их, вмещая в свою среду деревья. Проложенные легкими мазками верхушки тополей казались быстро возносящимися кверху, но ниже, к корням дерева, мазки краски становились густыми и тяжелыми, краска словно стекала вниз, давая возможность в самой фактуре живописи ощутить и прочное строение дерева, и эффект взлетающего вверх движения.
[Все картины художника]
|
|
